chromfoto.ru

 Виктор Тёмин  — легендарное имя в отечественной   фотожурналистике. По свидетельствам тех, кто его знал, человек  он был  отчаянный  и бесстрашный,  не останавливался ни перед какими трудностями, был готов на любой риск, если надо было выполнить задание редакции, всегда стремился первым откликнуться на событие.  Прошло уже семьдесят лет после окончания Великой Отечественной войны, а все еще  живут  почти  авантюрные  истории  о его смелости,  доблести. Известен и такой факт: в 80-ые годы, будучи  уже человеком преклонного возраста, он  обратился  в редакцию журнала «Советское фото» с просьбой  помочь ему уехать   на Афганскую войну.

Два эпизода прошедшей  войны, рассказанные самим Виктором Тёминым, опубликованы в книге  «Журналисты рассказывают», Изд-во Советская Россия, М.,  1973г.  Записано с некоторыми сокращениями по тексту.

Знамя Победы над Рейхстагом

«….. С первого и до последнего дня Великой Отечественной войны я был на различных фронтах, выполняя задания редакции. И вот наступил 1945 год. Все мы уже чувствовали, что победа над фашизмом близка. Запечатлеть исторический момент водружения Знамени Победы над рейхстагом в Берлине я считал для себя задачей номер один. Сделать этот снимок было для  меня делом чести: ведь знамена Победы, водруженные  нашими войсками в боях с японцами у озера Хасан и реки Халхин-Гол, в Финляндии, на взорванных дотах «линии Маннергейма», были тоже засняты мной. Началось зимнее наступление Советской Армии. 1-го марта я положил мой план проведения съемки водружения Знамени Победы над рейхстагом в Берлине  и оперативной доставки снимков в Москву перед бывшим в то время редактором «Правды» Петром Николаевичем Поспеловым.  В докладной на его имя  все предусмотрел: и технику фотографирования, и варианты доставки негативов  в редакцию через 6-10 часов после съемки. Мой план был одобрен редколлегией.

И вот я под Берлином. Выясняю, какие части находятся в первом  эшелоне и сразу еду в первый танковый корпус генерал-лейтенанта С.М.Кривошеина. ……С 23 по 30 апреля бригада Вайнруба прогрызла оборону немцев, танкисты воевали за каждую улицу, за каждый квартал, все ближе и ближе продвигаясь к рейхстагу. То что творилось в городе  в часы последнего штурма, не поддается описанию. Гитлеровцы мешали сдаваться тем, кто понимал бесполезность сопротивления. Когда гитлеровские солдаты, находившиеся в подземельях метро, потребовали капитуляции, фашистские офицеры заперли их  и пустили в подземелье воду.

Бригада Вайнруба  ведет  последний бой в парке Тиргартен.. В двухстах метрах дымится рейхстаг. Над ним уже реет Советское Знамя Победы. Но бой за рейхстаг продолжается. Вместе с кинооператором Романом Карменом мы приближаемся к зданию рейхстага. Это совсем не просто. Вокруг стреляют. Я лихорадочно щелкаю затвором. Наконец-то у меня на пленке Знамя Победы!  Еще несколько часов идут бои. Наконец гитлеровцы капитулировали. Победа!  Бегу к Бранденбургским воротам. 6 часов вечера. Надо торопиться. Снимки, исторические снимки, как обещано, должны быть быстро доставлены в Москву, в редакцию «Правды».  Из Берлина не выбраться. Все улицы забиты нашими войсками. Но у меня наготове самолет ПО-2. С большим трудом добираюсь до него и немедленно лечу с летчиком Иваном Вештаком в штаб фронта. Там знают о важности моей миссии. Уже 7 часов вечера. Звоню командующему фронтом Маршалу Советского Союза Г.К.Жукову, прошу помочь быстрее отправить самолет со снимками в Москву.  Внимательно выслушав и узнав, где я нахожусь, маршал сказал: «Ждите звонка». Через пять минут он лично позвонил: «Все указания о вашей отправке в Москву даны.  Счастливого пути!»

На специальном самолете ровно в 21.00  поднимаюсь в воздух. Пленка с заветным снимком у меня на груди, под шинелью. Чтобы со мной ни случилось, пленка должна быть доставлена в редакцию.

По указанию командования мне в Януве (Польша) предстояло пересаживаться на ночной бомбардировщик, который должен был доставить меня в Москву. Это потеря времени. Ломаю голову над проблемой, как бы обойтись без пересадки. Летчик по радио запрашивает у своего командования разрешение лететь в Москву. Ответа нет. Тогда беру всю ответственность полета на себя и даю указание пилоту, не делая остановки в Януве, лететь в столицу. Летчик подчиняется.

Дело в том, что тогда каждому летчику для перелета через границу Советского Союза ежедневно давали новый пароль. Так как мне самолет дали только до Янува, летчик пароля не знал. Пришлось с борта самолета дать радиограмму в Ставку Верховного Главнокомандующего о том, что везем важный материал о взятии Берлина и просим о пропуске нашего самолета через  границу Советского Союза.  Мы надеялись, что приказ зенитным войскам  будет дан, пока мы подлетим к границе, но нас взяли в такие шоры, что, как потом выяснилось, наш самолет получил 62 пробоины.  Пришлось болтаться в воздухе, ожидая приказа, еще полчаса……На высоте  почти  трех тысяч метров  подлетаем  к  Наро-Фоминску. Даю последнюю радиограмму: «Настаиваем  посадке Центральном аэродроме».  Получаем сердитый ответ: «Вас посадят  где указано. Если не подчинитесь, Московская зона ПВО откроет огонь».  И все же разрешили посадку на Центральном аэродроме. 2 часа 38 минут. На аэродроме ждет машина.  Через полчаса уже вхожу в кабинет редактора тов. Поспелова. Подхожу к редактору и торжественно говорю: «Снимок Знамя Победы над рейхстагом в Берлине доставлен!» Трудно передать те минуты. Мы, конечно, все взволнованы, радостны. Часы в редакторском кабинете показывают 3 часа 10 минут.

А вскоре я уже держал в руках свежий номер газеты «Правда» от 3 мая 1945 года, в котором были напечатаны приказ Верховного Главнокомандующего о  взятии Берлина 2 мая 1945 года и мои снимки:   «Знамя Победы над рейхстагом в Берлине», «Митинг танкистов генерала Кривошеина у колонны Победы» и «Пленные немцы через Бранденбургские ворота возвращаются обратно в Берлин».

В 7 часов утра 3 мая мы взяли на борт самолета  несколько тысяч  свежих экземпляров «Правды». Бойцы-победители у стен рейхстага читали «Правду» в то же день. Известие об этом стало сенсацией.  Лондонское радио поспешило сообщить, что на улицах Берлина жители читают русскую «Правду», которая якобы была  напечатана в Берлине. 4 мая газета «Таймс» опубликовала мои берлинские снимки, переданные по бильдаппарату из Москвы в Лондон. Наш корреспондент ТАСС из Лондона сообщил: в ранних изданиях «Ньюс хроникл», «Дейли телеграф энд морнинг пост» и других газетах на видном месте первых полос напечатаны мои переданные по бильду из Москвы фотографии.

Я, конечно, понимал, что маршал Жуков, давший мне свой самолет до Янува, очень сердит на меня за самовольный угон самолета в Москву. Но когда редактор Поспелов сказал мне, что Жуков дал приказ расстрелять меня за это, честно признаюсь, я порядком струсил.  И все-таки я не мог поступить иначе.  Народ должен был видеть наше алое Знамя Победы над поверженной столицей врага. Доставка снимка в редакцию была моим журналистским долгом, делом чести. Снимок должен был быть опубликован в день приказа о взятии Берлина! Только так, чего бы это мне ни стоило.

Когда я 3 мая летел в Берлин с газетами на борту, я решил объясниться с Жуковым.  Я опасался одного: что арестуют меня раньше, чем я сумею с ним поговорить. Но Жуков принял меня. Я прошел прямо к столу, за которым он сидел, и положил перед ним газету «Правда» за 3 мая 1945 года с моими снимками.  «Чтобы вовремя доставить редакции эти снимки,  – начал я объяснять, — мне пришлось нарушить ваш приказ, товарищ маршал». Жуков взял газету, быстро просмотрел ее. Его нахмуренное лицо прояснилось.  «За свою работу ты достоин звания  Героя, — сказал он,  – но за то, что угнал самолет…. , – Жуков помолчал, посмотрел на меня  и, безнадежно махнув рукой, улыбнулся и добавил,  — получишь орден Красной Звезды».

ссылка на газету «Правда»   http://n-nastusha.livejournal.com/

Капитуляция  Японии,  линкор «Миссури»

«…Запечатлеть это событие  2 сентября 1945 года прибыло около 200  корреспондентов различных стран мира.  Всем указали места для съемок.  Советских журналистов поставили в 70 метрах от стола, где будет подписываться капитуляция.

Я пришел в отчаяние. Телеобъектива у меня не было.  А это значит, что съемка обречена на провал.  Многие наши журналисты выражали  свое неудовольствие такой  точкой, но продолжали  оставаться на своих местах. Передо мной была проблема.  Если я не сфотографирую капитуляцию, газеты вынуждены будут печатать  снимки английских или американских агентств.  Этого нельзя было допустить. Нужно искать выход.  Но чтобы добраться до стола, где лучшая точка,  нужно пройти три цепи охраны американских солдат.  Приблизившись вплотную к молодому парню из охраны  первой цепи, я решительно протянул ему  зажатую в руке банку черной икры. Он улыбнулся  и сказал:  «О-кей»,  затем негромко окликнул товарища из второго кольца оцепления, показал банку и кивнул  в мою сторону — «О-кей» Лучшее место для съемки занимали корреспондент и кинооператор одного из американских агентств.  Специально  для них у борта была сделана специальная площадка. Я сразу оценил место и поднялся на площадку. Сначала  меня встретили недоброжелательно,  но скоро мы уже хлопали друг друга  по плечам, как старые друзья.  Этому способствовал  запас в моих карманах  и сумке  банок  с черной икрой и московской  водки,  часть которых я тут же выложил,  предложив  распить за нашу победу после съемки, что и было с восторгом принято. Нашу  оживленную беседу прервали два американских офицера: «Прошу вас удалиться на места, отведенные советским журналистам ….это место закуплено американскими агентствами.,  они уплатили 10 000 долларов и  если вы немедленно не уберетесь отсюда, то будете выброшены охраной за борт….»  Я был возмущен, что делать?  В это время к столу, где будет подписываться капитуляция, мимо меня прошли представители союзных стран. Я увидел, что  на борт поднимается делегация Советского Союза, которую возглавляет  прекрасно знающий меня генерал-лейтенант Кузьма Николаевич Деревянко. Я прорываюсь сквозь цепь охраны и бегу ему навстречу. Пристраиваюсь и, шагая рядом, шепчу: «Мне не дают места для съемки..»  Деревянко, не оборачиваясь, тихо говорит: «Следуйте за мной».  И я шагаю по палубе с делегацией Советского Союза. Офицеры идут сзади, не упуская меня из виду.  Навстречу Деревянко  выходит глава американской делегации  Макартур. Деревянко  представляет советскую делегацию. «А это– специальный фотограф Сталина Виктор Тёмин, — говорит Деревянко. —  Где вы хотите стать для съемки?  — обращается он ко мне. – Здесь»,  — уверенно говорю я  и показываю на площадку, где расположились американские коллеги.  «Надеюсь, вы не возражаете?  — обращается Деревянко к Макартуру. –  О, кей! », — отвечает тот  и взмахом руки как бы отсекает от меня следующих по пятам за мной двух офицеров. Я смотрю на них торжествующе, они отдают честь и уходят.  А я забираюсь на подмостки и становлюсь напротив стола, где будет подписываться капитуляция.  Я доволен: у меня всем точкам точка.

Никому из наших корреспондентов, как я и предполагал, снять это событие с той точки, где их поставили, к сожалению, не удалось. Николай Петров снимал с помощью телеобъектива, но остался недоволен снимком. Мой снимок напечатала «Правда». Редколлегия отметила мою находчивость, оперативность. Правительство наградило орденом Красной Звезды. Снимок хвалили мои коллеги. Я  радовался,  потому что это был последний снимок войны».

Виктор Антонович Тёмин родился  в городе Мензелинске в  Татарстане. В историческую фотолетопись  страны вошли фотографии, сделанные Виктором Тёминым  в  30-ые годы  20 столетия — спасение экипажа дирижабля  «Италия»,  встреча  в Москве  челюскинцев,  отважные летчицы  самолета «Родина»,  арктическая  экспедиция  «Северный полюс-1»  и  Иван Папанин с развевающемся красным знаменем на дрейфующей станции,  Валерий Чкалов,  Георгий  Байдуков  и Александр  Беляков, совершившие беспосадочный перелет Москва — США  через Северный полюс. Документальную ценность представляют его  снимки  военных действий  в Монголии у реки   Халхин-Гол, в  Финляндии на Линии Маннергейма,  на фронтах  Великой Отечественной войны.

Фотоархив Тёмина  находится на постоянном хранении  в  Российском Государственном архиве кинофотодокументов  в Красногорске. Выставочные фотографии,  боевые награды, многочисленные грамоты и отличительные знаки, книги,  документы с материалами о жизни и творчестве,  личная переписка, а также бюст знаменитого репортера (автор Г. Распопов), выполненный из гипса,  хранятся в Историко-краеведческом музее в Балашихе (Московская область).

Годы жизни Виктора Антоновича Тёмина  1908-1987.