Трахман Михаил - военный фотокорреспондент

Трахман Михаил Анатольевич — военный фотокорреспондент

Автор: admin. Рубрика: листая старые фотографические журналы, о журналистике, статьи, фотокорреспондент, это интересно

Трахман Михаил Анатольевич родился в Москве. В школьные годы учился фотографии, мечтал стать кинооператором, но мечтам не суждено было сбыться.

В 1939г был призван в армию и сразу на советско-финляндскую войну, а потом началась Великая Отечественная. В годы Великой Отечественной войны Михаил Трахман был специальным военным фотокорреспондентом Совинформбюро (Агентство печати Новости). Воевал в прямом смысле «С Лейкой и блокнотом, а то и с пулеметом…» Неоднократно его перебрасывали через линию фронта к партизанам на северо-западе России.

По окончании войны Михаил Анатольевич работал фотокорреспондентом журнала «Огонек», «Литературной газеты», «Советский экран». Вместе с Юрием Нагибиным, Андреем Вознесенским, Еленой Ржевской издал несколько фотоальбомов, куда вошли военные и послевоенные фотографии.

Михаил Трахман награжден орденом Красной звезды, медалью «За оборону Ленинграда» и «Партизанской медалью».

Предлагаю несколько отрывков из партизанского дневника Михаила Трахмана, июнь-июль 1943 год (публикация А.В.Седунова):

«Вчера вечером вышли в большой марш. Та крупная карательная экспедиция, которая действовала против нас в северных районах, и от которой мы сделали маневр на юг, также передвинулась за нами. Бесконечные бои в условиях белых ночей, пригодных только для исполнителей модных романсов, никак не подходят к партизанам… Идем по дорогам, чтобы не оставлять за собой следа, и кроме того у нас есть тяжело раненые на телегах. Очень заботливо здесь относятся к раненым. Т… совершенно безнадежен, у него пробит мозг, и левая сторона разбита параличом, он не ест, не видит, не слышит, и вылечить его невозможно, и все равно тащим его с собой».

«Выходим на шоссе, а справа от нас в 200 м гарнизон. Немецкий гарнизон. Идем так тихо, что слышим, как там ржет лошадь. Идем дальше, начинаются высокие холмы, которые довольно сильно выматывают силы. Переходим вброд р. Мсту, она довольно широка и очень быстрое течение, но не глубоко — всего по пояс. Сразу за рекой высокая гора и мы поднимаемся на нее под уклоном 60 градусов. Сверху открывается прекраснейшая панорама. С высокого и крутого холма спускаются люди, тянут лошадей за хвосты и вьюки, чтобы они не скатились вниз, переправа и снова крутой подъем. Как только поднялись на холм, внизу на шоссе поднялась бешенная стрельба. Как выяснилось позже, немцы после нашего прохода вышли на шоссе и заметили на нем наши следы, вдалеке был слышен шум, идущего не совсем аккуратно Ярославцева (Ярославцев Г. А. – начальник штаба 3-й Ленинградской партизанской бригады). Немцы быстро заняли оборону, вызвали еще подкрепления и танкетку и загородили шоссе. Как только пахомовцы (Пахомов А. П. – командир 2-го полка 3-й Ленинградской партизанской бригады) подошли к ним метров на 50, они закричали «Сдавайсь, русс» и открыли огонь из пулеметов. Ярославцев тут же подал команду и с комиссаром и с криком «Ура», открыв ураганный огонь, кинулся со своими бойцами на немцев и вышиб их с шоссе. Потери 3 чел. Прошли 25-30 км и пришли в деревню Юркино».

«Идем днем по высоким холмам, колонна растянулась, наверное, не меньше чем на километр, очень красивая картина. Много снимаю, хотя знаю, что 80 % снятого пойдет в корзину, но снимать нужно, так как такие вещи бывают раз в жизни. На мне ватник, автомат, аппаратура и пленка в карманах, и устаю я, как собака. Пот прошибает и нижнюю рубашку, и гимнастерку, пропитывает ватник, заливает глаза и больно щиплет их. Наконец-то, сделав 20-25 км по пересеченным и очень крутым холмам, приходим в д. Мелихово, Новоржевского района».

«Идем по болоту в темноте, вытаскивая вязнущие по колено ноги. Подходим к железной дороге. Так тихо, что слышно шум только от рядом идущего соседа. Рассветает, густой туман покрывает землю так густо, что, находясь в 200 метрах от дороги, я еле различаю рельсы. Устал страшно, ложусь на холодную и сырую землю, ждем поезда. У меня двойное беспокойство: во-первых, может быть довольно сильный бой, так как эшелон может быть с войсками, а, во-вторых, сильный туман и неизвестно, как сумею снимать. Слышен фабричный гудок фабрики в Микашевичах — 8 часов. Зашумели машины. По полотну проходит патруль — 8 немцев, тщательно осматривая пути, изредка тыкая под шпалы шомполами. Поезда все нет. Вдруг издали по путям нарастает шум, — все встрепенулись, показывается всего лишь моторизованная дрезина. Слишком малая цель для нас — пропускаем и ее. Ждем. Замерзли до чертиков. Сыро. Холодно. 12 часов дня — больше сидеть нельзя, осторожно снимаемся и движемся к лагерю».
«Сегодня я вылетаю. Ночью при свете костров прощаюсь с командованием и сажусь в самолет. Ревет мотор. Подпрыгивая и раскачиваясь во все стороны поднимаемся в воздух, летим высоко около 2000 м над немцами. Болят уши – я громко пою – ору старые, приятные мелодии. Очень интересно звучат на высоте 2000 м над немцами. Пролетели 150 км. Еще 10 км и зона сильного огня – линия фронта. Внезапно слева от нас захлопали разрывы зенитных снарядов небо освещается разрывами и уже не до писем. Мы сразу проваливаемся вниз и влево – уходим от огня. Мимо проходят струи очередей скорострельной зенитки, но к счастью все мимо. Вскоре огонь прекращается – перелетели линию фронта. Через 40 км посадка. Прошло только 2 с лишним часа и мы садимся. Снова советская земля».